На границе тучи ходят хмуро.... - Страница 78

— Почту за честь…

'Вот и определилась самая решительная маман…'

Вскоре определилась и самая умная или хитрая девица. Она попросту напросилась на тот же обед, и в компании своих подружек, причём — словно бы и не хотела, но раз уж пригласили… Послушав прелестное щебетание юных (иногда весьма и весьма условно) девиц, поручик страстно захотел обратно, на заставу, к таким родным *контрабасам*. Какая тоска этот светский флирт… Тем более, что НИ ОДНА не была в его вкусе: или стройная до невозможности (невозможности обнаружить грудь, например), или слишком фигуриста, примерно полторы Софьи сразу, как минимум. Вдобавок, бледные, как поганки — и это в конце августа месяца! Нет, понятно, что загорают только крестьянки и мещанки — но надо же и меру знать…

— Что-то ты невесел, мой мальчик?

Подошедшая тётушка просто лучилась радостью: у неё в гостях собралось такие господа! Вернее, сударыни.

— Неужели тебя никто не заинтересовал? Вот, хотя бы, дочка помещицы Фёдоровой — чудо как хороша, прямо кровь с молоком!

— Благодарю, но свои сердечные дела я устрою сам.

— Ну, Сашенька, не сердись… Ты же знаешь, я желаю тебе только хорошее…

— Ну что вы, тётушка, как я могу на вас сердиться. Просто… я ещё не готов к серьёзным отношениям…

'Иначе замучают досмерти! Хм… Я ведь ещё и на фабрику успею заглянуть! Или не успею? Мм… ежели послезавтра отправиться, и не ночевать в Сестрорецке — вполне успеваю'

— Тётя, я бы хотел просить вашего совета.

— Я слушаю тебя, мой мальчик?

— Мне бы хотелось знать, возможно ли выкупить Агренево, и какую сумму выставит банк… но сам я с этим управится не смогу, попросту не достанет времени. Возможно, вы?

— Сколько долгу я тебе и сама скажу… дай бог памяти… Тихон Иулинович ведь говорил мне как то… вспомнила! Две закладных, на сумму сорок тысяч… почти сорок, точно всё же не помню. Но на выкуп надо поменее: всё порушено да заброшенно, земля сорняком взялась, поместье, поди, и сгнило уже совсем…

— А долго ли всё оформлять?

— Вот чего не знаю — того не скажу. Тебе же не к спеху, да и денег таких нет. Расспрошу знакомых, может они что посоветуют, банк какой с низким процентом…

— Кхе! Э… я уж как нибудь без кредита обойдусь, своими силами. Нам… премии хорошие дают, за перехваченную контрабанду. Я вот ещё о чём хотел справиться…

Такая новость была для Татьяны Львовны полной неожиданностью. Нет, она конечно знала, что офицеры в пограничных бригадах живут получше, чем в обычных пехотных полках, но что бы настолько!

— У вас там что — и золото через границу таскают?

— Тётя! У меня солдаты, в взводе, за последний год по полторы тысячи премии заимели, это самое малое. А я ими командую.

— Сдаётся мне, племянник, ты что-то недоговариваешь…

Разговор, принимающий явно нежелательное направление, вовремя прекратила одна из соседок тётушки.

— Князь, позвольте пригласить вас к нам на обед.

— К моему величайшему сожалению, вынужден отказаться, потому как послезавтра отбываю…

— Как!

И соседка и тётушка произнесли это одновременно, только интонации разнились: первая досадовала, а вторая неподдельно огорчилась.

— Тогда, может на завтра?

— Увы, я уже приглашён на обед госпожой… Замятиной, ежели мне не изменяет память.

Недовольно поджав губы, помещица отошла прочь.

— Вот и зря, Саша, дочка у… молчу-молчу, не сердись на свою старую тётку.

— Ну что вы, тётя, я ведь даже и не сказал ничего. Ах, да — мы ведь приглашены на обед вместе, не так ли? Иначе я просто помру от скуки…

На званый обед Татьяна Львовна не поленилась одеть все подарки своего племянника, да ещё и не позабыла небрежно упомянуть про подвеску с серьгами, как о мелком подарке на помолвку. Сам Александр старался больше молчать и слушать, открывая рот только для очередной похвалы: хозяйки, дочки хозяйки и так далее — по списку. Причём предпочтение явно отдавал (невинно и в рамках приличий) той самой, хитрой и умной (а в данный момент, томно-загадочной) девице, чем немало нервировал хлебосольных хозяев. С трудом отказавшись, от предложения помузицировать или спеть несколько романсов, поручик славно отдохнул и развеялся — обсуждая с почтенным главой семейства всякую ерунду, вроде последних столичных новостей. Примерно через час он отвлёкся и незаметно огляделся, после чего вежливо и слегка торопливо откланялся — а то вроде уже и танцы намечались, под рояль. Тётушка решила остаться и продолжить общение, в результате — обратно племянник возвращался со всем комфортом, неспешно любуясь проплывающими мимо пейзажами. И вспоминал. Когда он ехал осматривать поместье своего отца… бывшее поместье, то видел несколько сёл и одну деревню. Заезжать и останавливаться, разумеется, не стали, проскочили не сбавляя скорости но… даже и так удалось понять, что живут люди очень небогато. Жизнь крестьянина-общинника в веке девятнадцатом, почти ничем не отличалась от жизни его деда-прадеда — разве что теперь за говорящий скот не считали. Землю пахали прадедовой сохой, про сеялки и веялки все слышали, но редко кто видел, наделы всё больше и больше истощались… в отличие от налогов и повинностей — вот тут была полная стабильность. Современная сельхозтехника, как и агрокультура землепользования, применялась только помещиками, да и то, не всеми, а только достаточно богатыми. Плуг-то оказывается — вещь недешёвая, как и услуги хорошего агронома… Урожай на корню скупали приказчики *хлебных* дельцов, правда некоторые помещики предпочитали сами торговать, на хлебной бирже, получая заметно большую прибыль.